В годы I Мировой войны Коми край стал местом массового содержания подданных Германии и Австро-Венгрии, проживавших до войны на территории Российской империи. На 1 мая 1916 г. в Яренском уезде Вологодской губернии насчитывалось 554 ссыльных иностранца, из них 472 чел. являлись военнообязанными Германии, а 27 чел. были австрийскими подданными. Кроме того, согласно рапорта Яренского полицейского управления, 25 женщин германского и австрийского подданства прибыли в Яренский уезд добровольно. Ссыльные иностранцы размещались в г. Яренске и по волостям - в Усть-Выми, например, проживало 12, в Айкино 60, в Ертоме 8, в Турье 21, в Часово 53, в Серегово 39, в Коквицах 67, в Жешарте 55, в Палевицах 36 человек и т.д. Все ссыльные иностранцы были представителями мирных профессий, среди них имелись рабочие, купцы, садовники, конторские служащие, инженеры-механики, банковские работники, капитаны торгового флота и др. Ссыльные работали в основном на лесоповале, заготавливая лес и дрова для вычегодского пароходства, но привлекались и по своим профессиям.
Весной 1916 г. в Коми край стали прибывать военнопленные Австро-Венгерской армии. На 15 июля 1916 г. в г. Усть-Сысольске находилось 16 офицеров-военнопленных: один румын, три чеха, пятеро русинов, шестеро поляков и один западный украинец. На 15 февраля 1917 г. согласно рапорта усть-сысольского уездного воинского начальника подполковника С. Д. Колпакова в штаб Московского военного округа в «столице Зырянского края» находилось 78 военнопленных, из них 63 офицера. Все военнопленные проживали в Усть-Сысольске на квартирах, свободно передвигались по улицам города и даже имели возможность заниматься издательским делом.
На территории Печорского уезда Архангельской губернии обязательными постановлениями архангельского губернатора (на основании императорских указов) в годы войны запрещались «отлучки из мест жительства без надлежащего разрешения военно-обязанным австрийским, германским и турецким подданным... виновные в нарушении этого постановления подвергаются штрафу до трех тысяч рублей, или заключению в тюрьме до трех месяцев...». Запрещалось разговаривать в общественных местах на немецком языке. В марте 1916 г. архангельский губернатор запретил «... всякое содействие каким бы то ни было образом к предоставлению возможности получать и отправлять военнопленным корреспонденции помимо установленного порядка». Но военнопленные стали обходить этот запрет, более того, в Коми крае одно время было даже налажено производство собственного журнала военнопленных.
Этот журнал под названием "Pur la Ratr" выходил в Усть-Сысольске в 1916 г. (всего вышло три номера). Журнал размножался на гектографе и распространялся полулегально. 26 декабря 1916 г. подполковник С. Д. Колпаков запретил издание журнала, а полиция конфисковала все номера и гектограф. В рапорте С. Д. Колпакова начальству от 26 декабря 1916 г. было указано, что «... сего числа мной произведено расследование по отобранию от военнопленных офицеров Австрийской армии, находящихся на пункте в Усть-Сысольске, издаваемого ими журнала, при чем оказалось: журнал под названием “Pur la Ratr” в количестве трех номеров, был обнаружен у военнопленного офицера Австрийской армии штабс-капитана Цепнек. Обнаружен и гектографический станок».
Военнопленный штабс-капитан Эммануил Цепнек являлся по всей видимости, редактором журнала, поскольку именно его арестовали за организацию издания и отправили под конвоем в Ярославль, в распоряжение начальника местной бригады.
В 1916-1917 гг. большое количество военнопленных (в основном, Австро-Венгерской армии) использовалось на строительстве Камско-Печорской железной дороги, призванной соединить верховья Печоры (Троицко-Печорск) с Камой через Чердынь. Эта дорога не была построена, но велись подготовительные работы по прорубке просек, строительству опор для мостов, прокладке телеграфа и т.д. Военнопленные привлекались также для очистки Екатерининского канала, связывающего бассейн реки Вычегда с Камой. Крестьянский писатель-самоучка В. П. Кунгин в автобиографическом рассказе «Из жизни деревни Канава», сохранившемся в фондах Национального архива Республики Коми, вспоминает свои беседы с канавскими жителями после революции:
«- В 1916 году из г. Чердыни к нам на Канаву прислали 500 человек пленных австрийцев да немцев, возобновлять канал начали. Вон видите, и плотину уже начали строить, и бараков по валу наделали.
- Да, я видел два больших барака. Да и расчистки от кустарника большие.
- Ну, вот это и есть работа пленных! Ведь 500 человек что-то делали здесь, два лета жили. Сколько они нам, канавцам, по речке Кельтме лугов начистили! Это сразу на сто коров сена можно лишнего наставить. Ну, вот и дома новые канавцы настроили. И мои сыновья тоже вон в новых домах живут, только я, старик, вот живу в старом.
- Да, удивительно, как пленные помогли канавцам!
- Вон видите, как щеголяет теперь молодежь. Все это от пленных им досталось. Пленные много одежды на молоке-яйцах проели. Проели и хорошей обуви: канаши-калоши все с пленных у канавской молодежи. Тут вдруг приказ пришел: всех отпустить на волю. В две недели ни одного пленного на Канаве не стало, как будто сквозь землю все провалились! Побросали работы и ушли. А тут в каждом доме человек пять и больше жило. Даже у меня в худой избе двое жили. А какой хороший народ! И русскую речь знает. Вон мне на память серебряные карманные часы оставили да одеяло из шерсти. Поминать будем австрийцев-пленных. Вот я и назвал, что с небес все свалилось».
В феврале 1917 г. в Усть-Сысольск прибыла большая колонна военнопленных. 11 апреля 1917 г. подполковник С. Д. Колпаков докладывал в Вологодский Распорядительный комитет: «... в течение февраля месяца 1917 г. было расквартировано в городских помещениях военнопленных нижних чинов Австрийской Армии... четыреста тридцать человек. Кроме помещения, военнопленные нижние чины отоплением, освещением и дровами на варку пищи и хлебопечение удовлетворены не были...». Из Вологды пришло распоряжение устроить весной для военнопленных лагерь и вывести их из города. Предположительно, в мае 1917 г. усть-сысольский лагерь для военнопленных был устроен. Его комендантом (а точнее заведующим военнопленными Усть-Сысольского пункта размещения) был назначен заурядный чиновник военного времени Соколов. Караульную службу (“окарауливающие военнопленных”) в лагере несли около 30 солдат усть-сысольского гарнизона. Численность военнопленных в первой половине 1917 г. в районе г. Усть-Сысольска возросла до 962 чел.
Из числа офицеров Австро-Венгерской армии, находящихся в это время в Усть-Сысольске, можно назвать (список далеко не полный): штабс-капитан Фридрих Вагнер, поручик Леопольд Блотон, капитан Станислав Хох, штабс-капитан Эмиль Брба, поручик Герман Бретшнейдер, феенрих Ян Чеком, кадет Воцлав Бенеш, поручик Йозеф Мах, поручик Брейх Франц, лейтенант Йозеф Ефенбергер, кадет Густав Ржиговский, кадет Франц Кубка, подпоручик Михаил Поппер – чехи; поручик Адальберт Сарка – словак; обер-лейтенант Богдан Столкович, прапорщик Исидор Тишлер, лейтенант Мартин Мой, подпоручик Мих Бахич – хорваты; обер-лейтенант Александр Горобач, поручик Аштон Загойкевич, поручик Семен Биляк – русины; штабс-капитан Константин Пловшич – серб; подпоручик Леонард Шанецкий, поручик Мечислав Лисовский, поручик Станислав Ржежутко, поручик Винцент Шторх, штабс-капитан Тадеуш Михальский, капитан Зигизмунд Тымков, поручик Адам Кромарж, капитан Гуго Хиргинер, прапорщик Мечислав фон-Юрьевич, кадет Игнац Мадей, штабс-капитан Адольф Милет, - поляки; подпоручик Грегор Уон – румын; медик Зигмунд Ашер Беккер - еврей.
Главной проблемой администрации Усть-Сысольского уезда и г. Усть-Сысольска в связи с большим количеством военнопленных стала продовольственная. Из документов усть-сысольского воинского присутствия видно, что военнопленные были обеспечены, по крайней мере, мясом и белым хлебом. На торгах подряд на поставку продовольствия в лагерь взяли усть-сысольские торговцы П.А. Клыков, А.И. Рассохин, Е.П. Смердов. Клыков поставлял в лагерь воловье мясо 1 сорта по 53 копеек за фунт и воловье мясо 2 сорта по 43 копейки за фунт. Рассохин и Смердов привозили белый хлеб (Рассохин - 1 сорта по 15 копеек за фунт, а Смердов - 2 сорта, по 14 копеек за фунт). Соколов жаловался начальству, что «... подряд на доставку черного хлеба никто взять не пожелал за неимением ржаной муки, а равно и поставку яиц никто не взял за неимением таковых в продаже. Подрядчик мяса может поставлять таковое военнопленным в те дни, когда таковая продажа разрешена жителям города». Охранники по просьбе военнопленных часто покупали для них недостающие продукты. 19 июля 1917 г. председатель Усть-Сысольского уездного Временного комитета И. П. Петроканский потребовал от С .Д. Колпакова «установить более строгий надзор за солдатами, несущими караул... так как имеются сведения, что солдаты, несущие караульную службу в лагере военнопленных, для последних скупают много молока, приносят разные продукты и были случаи общения военнопленных с посторонними лицами...».
После неудачи с изданием собственного журнала военнопленные обратились к властям за разрешением выписывать им из Москвы и Петрограда распространяемые там и «дозволенные военной цензурой» иностранные журналы. Граф Владимир Ростворовский написал в Ярославль прошение от имени усть-сысольской группы военнопленных офицеров-поляков Австро-Венгерской армии о подписке на польские издания, так как «польский язык не есть в Русском государстве иностранным языком». В ходе обысков полиция конфисковывала все подозрительные бумаги и рукописи. У подпоручика Грегора Уона, например, изъяли рукописи (как оказалось, работы по литературоведению и истории искусства). Уон позднее писал начальнику ярославской местной бригады: «... так как записки подобного рода в границах права, особенно в настоящем случае, никак не дают предлога для конфискации, задевающей личное имущество - прошу возвратить мне названные записки».
Февральская революция 1917 г. внесла существенные коррективы в жизнь военнопленных и их охранников. 26 июля 1917 г. зав. Усть-Сысольским пунктом размещения военнопленных Соколов поставил в известность подполковника С. Д. Колпакова, что «24-го сего июля вечером после окончания общего собрания солдат усть-сысольского гарнизона, председатель этого собрания, делопроизводитель вверенного Вам управления губернский секретарь Кузнецов объявил мне резолюцию, вынесенную общим собранием: (его слова) Я как председатель общего собрания объявляю Вам, что по постановлению общего собрания солдат усть-сысольского гарнизона, Вы устраняетесь от заведывания военнопленными». Неизвестно, кто заведовал Усть-Сысольским лагерем военнопленных после этого случая.
Летом 1917 г. российское Временное правительство разрешило формирование в Киеве Чешско-Славянской бригады из австрийских военнопленных славянской национальности. Многие чехи из усть-сысольского лагеря военнопленных подали прошение властям с просьбой о переводе в Киев и зачислении в Чешско-Славянскую бригаду. Так поступил, например, рядовой Антон Свобода. В своем прошении в Ярославль он писал: «Прошу о скором отправлении в охотническую Бригаду, чтобы мне было возможность участвовать в борьбе между славянами и германцами. Причины к моему распоряжению есть: 1. народность - чешская. 2. за людей с.д. (имеются в виду социал-демократы - авт.)». По всей видимости, последнее утверждение Свободы (что он «за людей с.д.») и задержало его в Усть-Сысольске - в Киев он не поехал. Тогда он решился бежать, но был пойман. Военнопленные офицеры-австрийцы решили примерно наказать строптивого чеха, изменчески желающего «участвовать в борьбе между славянами и германцами». 12 июня 1917 г. капитан Гуго Хиргинер обратился к усть-сысольскому уездному воинскому начальнику с просьбой о наказании Свободы: «приказать ему через заведующего воинского чиновника следующие работы: чистить отхожее место офицеров и нижних чинов; чистить коридор перед помещением унтер-офицеров, денщиков и караульных солдат; приносить дрова для кухни русских солдат и чистить лампы в коридоре. Для исполнения этих работ прошу рядового военнопленного Свободу прямо подчинить дежурному унтер-офицеру».
В августе 1917 г. начался отъезд военнопленных на родину. Однако, когда точно был ликвидирован Усть-Сысольский лагерь военнопленных, неизвестно. 16 ноября 1917 г. лагерь еще существовал, поскольку из документов видно, что охране лагеря (мл. унтер-офицер, ефрейтор и 24 солдата) выдали зимнее обмундирование: теплые портянки и кальсоны. По всей видимости, до конца 1917 г. лагерь все же прекратил существование, а военнопленные были вывезены. Часть их перевели в г. Яренск. Здесь они содержались еще полтора года. Из документов яренской уездной коллегии пленных и беженцев видно, что в апреле 1919 г. в Яренском уезде находилось 64 военнопленных бывших Австро-Венгерской, Германской и Турецкой армий. В Яренске старшим офицером из военнопленных являлся подполковник Бекошши Иштван, венгр по национальности.
В числе других военнопленных офицеров в Яренске находились (список далеко не полный): поручик Юзеф Герфи, поручик Ласло Пан, штабс-капитан Алазар Стерла, поручик Бела Паульск, подпоручик Йозеф Пасингер, прапорщик Николаус Рикошши, капитан Бела Брул – венгры; поручик Стефан Салабашев, поручик Христиан Христев – болгары; прапорщик Ганс Гилас, капитан Роберт Шейфлер, капитан Иоганн Сполети, подпоручик Ганс Грутнер, прапорщик Эпон Ивета, кадет Отто Поссельт, штабс-капитан Альфред Сухан, капитан Алоиз Шиммерман – австрийцы; подпоручик Фридрих Бауэр, кадет Еуген Волынский (?) – немцы; капитан Али Риза Мустафа Оглы – турок; поручик Званко Борбиани - хорват.
В середине 1919 г. военнопленных из Яренска вывезли, по всей видимости, в Ярославль, и они покинули Коми край.
Подводя итоги пребывания военнопленных Четвертного Союза в Коми крае, можно сделать вывод, что в течение 1916-1919 гг. коми уездные власти и вологодская губернская администрация далеко не во всем придерживались пунктов «Положения о военнопленных», принятого российским правительством 7 октября 1914 г. Согласно этому «Положению», военнопленные «имели возможность свободно передвигаться в границах отведенного им населенного пункта; в выделенные для проживания казармы, квартиры и крестьянские дома необходимо было вернуться не позднее 22 часов; регистрация в полицейском участке проводилась раз в неделю» [20]. В Коми крае военнопленные привлекались для строительства железной дороги, очистки Екатерининского канала, содержались в специальном лагере. В то же время, нельзя не признать факта определенного культурного влияния иностранцев на жителей Коми края.
